Б.
К. Малиновский
Научная теория
культуры
(фрагмент)
Глава 1. Культура
как предмет научного исследования
"Наука о человеке"
- применительно к теперешней академической антропологии - звучит несколько
самонадеянно, чтобы не сказать бессмысленно. Множество дисциплин, старых
и почтенных или только что возникших, тоже занимаются изучением природы
человека, творениями его рук и отношениями между людьми. Все они, взятые
вместе или по отдельности, могут законно считать себя отраслями науки
о человеке. Древнейшими здесь окажутся, конечно, этика теология, история
и интерпретации законов и обычаев. Такие знания можно обнаружить и у народов,
остающихся до сегодняшнего дня в каменном веке, и, разумеется, они расцветали
в древних цивилизациях Китая и Индии, Передней Азии и Египта. Экономика
и юриспруденция, политические науки и эстетика, лингвистика, археология
и сравнительное религиоведение - новейший вклад в науку о человеке. Всего
пару веков назад психология - изучение души, а позже социология - исследование
отношений между людьми - пополнили список официально признанных академических
наук.
Антропология как
наука о человеке вообще, как самая всеобъемлющая гуманитарная дисциплина
- этакий министр без портфеля - появилась последней. Ей пришлось сильно
постараться, чтобы отстоять свои права на широту охвата материала, предмет
и метод. Она вобрала в себя то, что отложили в сторону другие, и даже
пошла на вторжение в старые запасы знания о человеке. Теперь она состоит
из таких областей исследования, как изучение доисторического человека,
фольклор, физическая антропология и культурная антропология. Все они -
в опасной близости от традиционных областей исследования общественных
и естественных наук: психологии, истории, археологии, социологии и анатомии.
Эта новая наука родилась
под звездой эволюционистского энтузиазма, антропометрических методов и
открытий в изучении древнего человека. Неудивительно, что изначально ее
интересы сосредоточивались вокруг реконструкции начала человеческого рода,
поисков "недостающего звена" и проведения параллелей между доисторическими
находками и этнографическими данными. Оглядываясь на достижения предыдущего
столетия, мы обнаруживаем всего лишь разрозненное собрание антикварного
хлама и обрывков знаний, включая этнографическую эрудицию, измерение и
подсчет черепов и костей, а также набор сенсационных сведений о наших
- лишь наполовину человеческих - предках. Столь критическая оценка, однако,
упустила бы из виду вклад таких первопроходцев сравнительного изучения
культур, как Герберт Спенсер и Адольф Бастиан, Эдвард Тайлор и Льюис Морган,
генерал Пит Риверс и Фредерик Ратцель, В. Самнер и Рудольф Штейнмец, Эмиль
Дюркгейм и А. Келлео. Все эти мыслители, равно как и их последователи,
постепенно приближались к выработке научной теории поведения человека,
к более глубокому пониманию природы человека, общества и культуры.
Поэтому перед антропологом,
пишущим о научном подходе к изучению человека, стоит непростая и весьма
важная задача. Он обязан определить, как на самом деле соотносятся разные
отрасли антропологии. Он должен указать место, которое должна занимать
антропология в ряду родственных гуманитарных наук. И еще ему придется
заново ответить на старый вопрос: в каком смысле гуманитарные дисциплины
могут быть научны.
В этом очерке я попытаюсь
показать, что местом пересечения всех отраслей антропологии является научное
исследование культуры. Как только специалист по физической антропологии
признает, что "раса - это то, что она делает", ему придется принять и
тот факт, что никакие измерения, классификации или описания антропологического
типа не будут значимы, пока мы не сможем соотнести антропологический тип
и культурное творчество этой расы. Задачи специалиста по доисторическому
человеку, а также археолога состоят в том, чтобы восстановить в
целости жизненные реалии ушедшей культуры, основываясь на фрагментарной
информации, полученной в результате изучения материальных останков. Этнолог,
использующий свидетельства о современных примитивных и более продвинутых
культурах в попытке реконструировать историю человека, будь то в терминах
эволюционизма или диффузионизма, в равной степени способен основывать
свои аргументы на строго научных данных только в том случае, если представляет,
что есть культуры. И, наконец, полевой этнограф не может заниматься наблюдением,
пока ему неизвестно, что значимо и существенно, а что следует отбросить
как побочное и случайное. Таким образом, доля научности в любой антропологической
работе состоит в создании теории культуры, взаимосвязанной с методом полевого
наблюдения и со смыслом культуры как процесса и как результата.
Кроме того, я думаю,
что антропология, участвующая в создании научного образа своего предмета,
а именно культуры, способна оказать другим гуманитарным наукам крайне
важную услугу. Культура как наиболее широкий контекст человеческого поведения
точно также важна психологу, как и социологу, историку или лингвисту.
Я полагаю, что лингвистика будущего, особенно в том, что касается теории
значения, превратится в изучение языка в его культурном контексте. Или,
например, экономика как наука о материальных ценностях, используемых в
качестве средств обмена и производства, могла бы в будущем посчитать полезным
изучение человека не в изоляции от всех прочих, помимо чисто экономических,
целей и ценностей, а обосновывая свои аргументы и выводы знаниями о человеке,
движущемся в сложной и многомерной среде диктуемых культурой интересов.
И действительно, большинство современных тенденций в экономике,
как бы они ни назывались - институционные, психологические или исторические,
- дополняют старые, чисто экономические, теории, помещая человека в контекст
его многочисленных побуждений, интересов и привычек, то есть полагают,
что человеку придает форму его сложная, частью рациональная, частью эмоциональная
среда культурных установок.
Подобно этому и юриспруденция
постепенно отходит от взгляда на закон как на замкнутое самодостаточное
целое и начинает рассматривать его как одну из нескольких систем контроля,
в рамках которой понятия цели, ценности, моральных норм и обычая должны
быть учтены наряду с чисто формальным аппаратом кодекса, суда и полиции.
Таким образом, не только антропология, но и наука о человеке вообще, включая
все общественные науки, все новые психологически или социологически ориентированные
дисциплины, может и должна содействовать построению общего научного базиса,
который по необходимости окажется одинаковым для разных направлений изучения
человека. <...>
Бронислав
Малиновский. Научная теория культуры. Москва, ОГИ, 1999. С. 15-18.
|